Иващенко Альберт Андреевич и Иващенко Галина Ивановна
Из воспоминаний Иващенко Натальи Альбертовны, дочери Иващенко Альберта Андреевича и Иващенко Галины Ивановны
История семьи Иващенко
«Рассказ о моих родителях в годы Великой Отечественной войны хотелось бы начать с того, что по судьбе моего отца Иващенко Альберта Андреевича (1925 года рождения) и моей мамы Иващенко (Асташенок) Галины Ивановны (1927 года рождения) прошла и Первая мировая война.
Дед Андрей (отцовская линия, 1894? года рождения) в начале Первой мировой войны был призван на фронт, попал в плен.
Мой отец – Альберт Андреевич – родился в Усолье Сибирском, что на озере Байкал, далеко от Беларуси, но Беларусь считал второй и любимой родиной. Великая Отечественная война застала семью на Урале, в шахтерском поселке Копейск Челябинской области. 16-летним мальчишкой папа трудился на шахте, добывал уголь. Трудовой фронт, не менее важный и тяжелый, оказывал неоценимую помощью фронту настоящему. 9 августа 1941 года при аварии на шахте отец получил серьёзную травму левой руки. В поселковой больнице хирурги после осмотра думали ампутировать значительную часть руки, но хирург военного госпиталя, доктор Саасар (эстонец) принял решение иное и сам провёл ампутацию только кисти левой руки, сказав отцу, «она тебе ещё пригодится» (будущее показало правильность этого решения, и мой отец, несмотря на инвалидность, мог пилить, строгать, забивать гвозди и т.д.).
На шахте отец продолжал работать практически до конца 1944 года сотником, руководил движением вагонеток в штреках, или забоях шахты. Он много рассказывал о том, насколько шахтёры были настроены на получение как можно большего количества угля, который так нужен был на фронте (как, впрочем, и в тылу). В шахте работали представители разных национальностей, в том числе китайцы, корейцы. Фамилии большинства из них папа помнил всю жизнь. Многие шахтёры, отработав смену, шли не домой, а к военкомату и надеялись, что их всё-таки возьмут на фронт.
Во время войны отец вступил в партию, а затем по партийному призыву был послан в освобождённую Беларусь и приехал в Гродно. Здесь он и встретил День Победы.
Семья моей мамы – Галины Ивановны – за какое-то время до начала Великой Отечественной войны, продав дом в Беларуси, переехала на постоянное место жительства в одно из сёл недалеко от Можайска. Здесь наладили жизнь, которую прервала война. Можайское направление оказалось на острие удара немецкой группировки «Центр». В их селе немцы расположились осенью 1941 года.
Когда началось контрнаступление под Москвой, практически все сёла в окрестностях Можайска немцы сожгли (тогда стояли 40-градусные морозы!). Жители этих сожжённых деревень с немногочисленными пожитками потянулись вереницами к Можайску в надежде там найти временный приют. Путь был неблизким, и, как рассказывала мама, пришлось в дороге заночевать в подготовленной для погребения погибших траншее. Утром чумазые и голодные они могли двигаться дальше. Но, как все дети в их возрасте, несмотря на запрет, наблюдали, как ведёт бой часть, которая уже освободила Можайск. В памяти мамы запечатлелся офицер, который командовал артиллерийской батареей, как он был одет и как отдавал команду своим бойцам.
Мама, понимая всю сложность ситуации (а ей тогда не было 16-ти лет), в марте 1943 года стала работать вольнонаёмной в эвакогоспиталь одной из частей формирующегося 3-го Белорусского фронта (командующий И.Д. Черняховский). Получив порцию своего обеда или ужина, она несла его домой. Эвакогоспиталь – это такой вид медучреждения военного времени, который двигался вместе с наступающими частями, которым он был придан, раненые поступали прямо с передовой линии. Мама вместе с госпиталем двинулась из Можайска по тому пути, которым следовала их часть, и прошла путь до Кёнигсберга (ныне Калининграда, Российская Федерация).
Во время службы в госпитале мыла полы, набирая вёдра воды; по просьбе раненых писала письма, крутила им сигареты, а также доставляла в помещение госпиталя раненых, поступивших с поля боя. Только узнав о том труде, который она выполняла в это время, я поняла, почему у моей мамы такие тяжёлые, можно сказать, «не женские» руки. Ведь она, будучи совсем юной, носила раненых на носилках вдвоём с санитаром мужчиной, который был из состава годных к нестроевой службе. А ведь раненые были тяжелее собственного веса минимум в два раза. Насмотрелась она боли и страданий в это время, и в её волосах появилась седина (к годам 30-ти она была совершенно седой, по крайней мере, я помню её с абсолютно седыми волосами и только кое-где оставались чёрные, её настоящие волосы).
Демобилизовалась мама в марте 1946 года, так как госпиталь не распускали в связи с военными событиями на Дальнем Востоке. Им было дано разрешение отправиться на место жительства в любую точку Советского Союза, но ей хотелось к родным, которых она не видела три года. А родные – мама и сёстры – в это время обосновались в г. Мосты, где неподалёку в Песках жили мамины родственники.
На этом закончилась война для моих мамы и отца. Начался новый, не менее трудный период послевоенной жизни».
