Осокина Екатерина Васильевна
Из воспоминаний Соболевской Натальи Николаевны
«Как слагается история? Из крупинок памяти, из которых складывается неписаная история, но не менее великая и значимая.
С Екатериной Васильевной Осокиной наша семья дружила. Поэтому в доме своего преподавателя, а потом и коллеги я была часто. И разговоры были не только о литературе. Студентка-второкурсница филологического факультета Ленинградского государственного университета Катя Осокина закончила курсы медсестер и всю блокаду – 900 дней и ночей! – служила в военном госпитале.
Госпиталь располагался в старинном четырехэтажном особняке, с высокими потолками (кажется, это было военное училище XIX века) и глубоким погребом. Именно туда во время воздушной тревоги нужно было эвакуировать тяжелораненых на носилках. С четвертого этажа! А после отбоя – нести обратно. Невероятная физическая тяжесть лежала на молодых девчонках. Это, наравне с голодом, самое сильное и трудное воспоминание. Худоба у людей была фантастическая. «Я никогда ни у кого не видела таких ног, одни кости в прямо смысле. Они и сейчас у меня перед глазами», — рассказывала Екатерина Васильевна.
Когда не было дежурства, стирали простыни, белье, бинты. Скручивали бинты туго, чтобы потом легче было использовать.
Знак всех блокадников – священное отношение к еде вообще, а к хлебу особенное. Крошки со стола не сметались, а съедались. А курить девчонки стали почему? Папиросы отбивали аппетит. Служащим госпиталя выдавались военные карточки, по которым питание было чуть лучше, чем у других ленинградцев, поэтому с крохами еды шла через весь город к тете Вере (это сестра матери Екатерины Васильевны), чтобы поделиться едой.
Еще один штрих к войне. В доме было несколько кулинарных книг, но обращаться к ним было нельзя, чтение было опасным, особенно с картинками, люди сдвигались психически. Книгами топили печки.
Победу Екатерина Васильевна встретила в Польше. Как она рассказывала, это известие пришло ночью. Описать чувства было трудно. Радость, ликование, слезы, стрельба в воздух.
Помнит одного солдатика, который не просто плакал, а рыдал.
Осокина стала его утешать, что, мол, радуйся, живой.
А он в ответ: «Ты понимаешь, я жить буду. Жить!» Еще вчера этой уверенности не было.
Но… они были молоды. На этом слове Наталья Николаевна делает особое ударение. Молодые… А это небывалая дружба («дружили крепко, мощно») и такая же жажда жизни! Мирной, счастливой, веселой в дружбе и песне. Может быть, поэтому такими праздничными были послевоенные демонстрации на 1 Мая, 7 ноября, митинги. Скромно одетые, не всегда сытые, но с песнями, танцами и весельем. Духовые оркестры и буфеты, где можно было купить что-нибудь небывалое. Например, конфеты-подушечки с повидлом. Их заворачивали в кулек из тонкой бумаги, конфеты прилипали к бумаге, но какие они были вкусные…А какие были пластинки, с замечательными мелодиями и текстами… Пели, танцевали и веселились и за тех, кто этого всего был лишен.
Медсестры того госпиталя встречались ежегодно. После окончания университета Екатерина Васильевна по распределению приехала в Гродненский педагогический институт, но 9 мая всегда приезжала в родной Ленинград. Встречи были радостными, теплыми, конечно, со слезами. Представьте себе, на Новый год, день рождения и другие праздники приходило более 60 поздравительных открыток!
В 1965 году в Гродно в честь 20-летия Победы длинная колонна ветеранов печатала шаг по Советской улице, продвигаясь к площади на митинг. Мы стояли на балконе квартиры Екатерины Васильевны, и прежде чем колонна прошла рядом с этим домом, мы услышали четкий шаг и звон наград на груди ветеранов. Этот звон я не забуду никогда».
