Лебедев Иван Данилович — Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны, 25 мая 2000 года присвоено звание Почётного гражданина г.Гродно за большую работу по героико-патриотическому воспитанию подрастающего поколения. Полковник в отставке, бывший военный комиссар Гродненского областного военкомата, бывший начальник отдела кадров Гродненского государственного университета имени Янки Купалы.

Лебедев Иван Данилович

Лебедев Иван Данилович — Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны, 25 мая 2000 года присвоено звание Почётного гражданина г.Гродно за большую работу по героико-патриотическому воспитанию подрастающего поколения. Полковник в отставке, бывший военный комиссар Гродненского областного военкомата, бывший начальник отдела кадров Гродненского государственного университета имени Янки Купалы.

Лебедев Иван Данилович — заместитель командира артиллерийского дивизиона по политчасти 5-го гвардейского воздушно-десантного артиллерийского полка 10-й гвардейской воздушно-десантной дивизии 37-й армий Степного фронта, гвардии капитан.

Родился 9 августа 1916 года в селе Даниловка, ныне поселок городского типа Волгоградской области, в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1941 года. Окончил Балашовский техникум агрономии и почвоведения. Работал в Тахтакупырской МТС Каракалпакской АССР. В 1937-1939 года проходил срочную службу в Красной Армии.

В июне 1941 года вторично призван в армию. Окончил курсы младших политруков и был отправлен на Ленинградский фронт. В одном из первых боев был тяжело ранен, в голову. После излечения в Свердловском госпитале вновь направлен на фронт.

На Карельском фронте Лебедев был комиссаром артиллерийской батареи, затем отдельного артиллерийского дивизиона. В 1943 году прошел курсы заместителей командиров полка, по окончанию которых воевал в составе 10-й гвардейской десантной дивизии. Сражался с врагом на Северо-Западном фронте, на 2-м и 3-м Украинских фронтах. Освобождал Украину.

Отличился при форсировании Днепра. 1 октября 1943 года в районе селе Переволочна (ныне село Светлогорское Кобелякского района Полтавской области) гвардии капитан Лебедев в боевых порядках пехоты переправился через реку. 14 октября 1943 года при отражении контратаки пехоты и танков на плацдарме командовал батареей, уничтожил 3 танка и до взвода автоматчиков.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1943 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии капитану Лебедеву Ивану Даниловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3161).

Прошел с дивизией до последнего дня войны. Освобождал Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию. День Победы встретил в Австрии.

Участвовал в Параде Победы на Красной площади в июне 1945 года. Гвардии капитан Лебедев нес знамя 3-го Украинского фронта.

После войны продолжал службу в Вооруженных Силах. В 1950 году окончил Военную академию имени М.В.Фрунзе. Был областным военным комиссаром. С 1966 года полковник И.Д.Лебедев — в запасе. Живёт в городе Гродно (Белоруссия). До 1979 года работал в отделе кадров Гродненского государственного университета. Будучи на пенсии ведет активный образ жизни, занимается военно-патриотической воспитательной работой. В мае 2005 года участвовал в юбилейном Параде Победы на Красной площади в Москве.

Награжден орденом Ленина (20.12.1943), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени, орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, белорусским орденом «За службу Родине» 3-й степени (15.04.1999), украинским орденом «За заслуги» 3-й степени (5.05.2010), медалями.

Почётный гражданин города Гродно.

1

В двадцатые годы прошлого столетия на Поволжье обрушился голод. Ощу­тили его и малоземельные крестьяне Даниловки — села, раскинувшегося на живописном берегу реки Медведицы, неторопливо несущей свои воды к обме­левшему Дону. Солнце — источник жизни на земле, стало ненавистным: вот уже второй год оно нещадно выжигало посевы и луговые травы. Падал скот, умирали от голода люди. По селам бродили нищие.

Мария Степановна не могла выносить их жалобно-щемящего «Подайте, Христа ради!», зажимала уши ладонями и со слезами уходила в дом.

Что она могла подать бедным голодным людям, если свои четверо детей сидят впроголодь?! На Данилу, мужа, смотреть — сердце разрывается: почернел, осунулся весь, все думу думает, как семью прокормить, одеть-обуть? А тут еще прибавление в семье — двойню родила, двоих сыновей. Жаль, один из них не прожил и двух дней, а другого вот Бог оставил.

«Да ничего, выживем как-нибудь, Васенька, — утешала себя Мария Степа­новна, прикладывая к пустой груди новорожденного. — Аленка совсем большая стала, возле меня так и вертится — помочь норовит… Да и Анечка уже нянька вполне… И Ваня тоже…»

При мысли о старшем сыне чувство тревоги сжимало сердце матери.

И действительно, удивлял и тревожил родителей Ваня. С характером малец. Не по годам серьезный, смекалистый, но ершистый.

— Ив кого уродился? — удивлялся Данила Ильич. — Трудно такому несги-­
баемому в жизни придется.

А Ваня Лебедев просто всем своим маленьким сердцем любил маму и папу, сестричек и только что родившегося братика и очень старался помочь семье. В тот день, когда родились его братья, он явился домой чумазый, взъерошенный, с крепко зажатыми в руках двумя перепелками.

— Запах и вкус той сытной затирки до сих пор помню, — улыбается Иван
Данилович.

Мы сидим рядом на диване в его просторной и удивительно чистой кварти­ре на улице 1 Мая, в самом центре Гродно. Я держу диктофон, ощущаю тепло, идущее от плеча моего собеседника, и ловлю себя на мысли: а ведь в августе ему исполнится 92 года! Но он не старик. Подтянутый, выбритый, аккуратно, хоть и по-домашнему, одетый мужчина. А голос… А речь… А логика мышления!.. Когда я, со своей женской нетерпеливостью и зашкаливавшей эмоциональнос­тью, перебивала     рассказ   вопросом,   пытаясь   конкретизировать   непонятое,   Иван

Данилович медленно переводил на меня взгляд, как будто возвращался из далекого прошлого в наш сегодняшний день, спокойно удовлетворял мою любознательность и продолжал повествование точно с прерванного момента. И снова, под еле слышное шуршание диктофонной кассеты, я смот­рела хроникально-документальный фильм, который озвучивал главный его герой.

…В те годы многие сельчане, спасаясь от
голода, целыми семьями уезжали в Воронежскую
область, где земля была плодороднее. Решился на
такое путешествие и отец Ивана — Данила Ильич.
Продали дом, корову обменяли на волов, телегу
дал брат Марии Степановны. Сколотил отец из
досок что-то наподобие цыганской кибитки, уса-­
дил в нее детей с матерью и кое-какими пожит-­
ками, взвалил мешок свежевыбранных огурцов,
которые потом в дороге спасали всех от жажды, и,             ^ д jj_eQ_e$_ee 2007 г

попрощавшись с односельчанами, отправились на поиски лучшей доли.

Ночевали в степи, в лесах, за околицей какой-либо деревни, но ни в одной из деревень Воронежской области остановиться на постоянное место жительства не смогли — приезжих было больше, чем местных.

Догнали как-то в дороге земляков, две семьи из родной Даниловки, раз­били лагерь за деревней. Мужчины сговорились ехать дальше, на Полтавщину, об урожаях которой и богатой жизни тамошних людей ходили слухи, похожие на сказки. Опасаясь банды, орудовавшей в округе, выезд откладывали со дня на день. Но, видно, чему быть, того не миновать. Ранним осенним утром банда налетела на лагерь беженцев и деревню. Вытрясли все. Когда рылись в фургоне Лебедевых, обнаружили швейную машинку матери.

-— Говоришь, ничего ценного у тебя нет? — нагло тряс машинкой перед лицом отца бандит.

И вдруг Ваня сорвался с места, повис на руке бандита и яростно закричал: «Отдай! Отдай! Это моей мамы!»

Люди ахнули. Бандит злобно отшвырнул шестилетнего мальчика и, достав пистолет, по-волчьи оскалился:

—  Сейчас пристрелю тебя на месте, гаденыш! Еще никто не осмеливался так
разговаривать с атаманом!.. А ты смелый, однако! Мне даже понравилось. Ладно,
живи… И возьми свою машинку.

—  А та швейная машинка спасала нас от голодной смерти не раз. Мама моя
хорошо шила, и где бы мы потом ни жили, мама зарабатывала на пропитание
шитьем, — повернувшись ко мне и глядя прямо в глаза, сказал Иван Данилович.

2

       До Полтавщины все-таки добрались. Остановились в большом селе Ковень-ково. Подружились с жителями и местной властью. Работали на хозяев, у кото­рых жили. Данила Ильич открыл маленькую мастерскую: точил ножи, ножницы, пилы, чинил домашнюю утварь. Правда, несколько раз приходилось менять жилье из-за Вани. Как отлупит хозяйского сына или внука, так назавтра семья ищет другую квартиру. И здесь отец частенько брался за ремень:

— Ну, и зачем ты опять затеял драку? Проходу нет — соседи жалуются!
Отлуплю — три дня на стул не сядешь!

-— За справедливость вмазал. Сами нашкодят, а вину на нас, приезжих, сва­ливают, — упрямо твердил Иван.

— Растет сын, и стержень в нем крепкий есть, — задумывался отец. Учить его надо бы.

Постепенно забылся ужас голодных лет. Стали подумывать о том, как построить свои дома и остаться на этой многообещающей земле. Да не судьба, видать. И не конец их блужданиям по мукам. На семью Лебедевых одно за дру­гим стали сваливаться несчастья. Неожиданно, от неизвестной болезни, умерла Аленка. Ваня мучительно переносил потерю любимой сестры.

Затем занемог отец. Мария Степановна всех бабок-знахарок обежала и даже фельдшера привезла, но ничего не помогало. Так и умер Данила Ильич, не дож­давшись решения сельского совета о принятии их семьи на постоянное место жительства в село Ковеньково. Навсегда остался в украинской земле. А вслед за ним отнесли вскоре на кладбище двухгодовалого Васю.

— Невозможно передать словами то огромное горе, что выпало на долю моей
матери за короткое время, — вздыхает Иван Данилович, и его глаза наполняют­
ся печалью. — Она не плакала, когда мы пришли на кладбище перед отъездом,
чтобы попрощаться с родными, а только стояла на коленях и все что-то шептала,
шептала, шептала…

Решительно собралась вернуться в родные края Мария Степановна. После засухи жизнь в Поволжье налаживалась, да и муж перед смертью советовал. Уже ходили поезда, и обратная дорога не казалась такой изнурительной. Пришлось, правда, задержаться на месяц на железнодорожной станции Михайловка из-за того, что мартовская талая вода затопила все дороги в их родное село. Приютила добрая одинокая женщина.

По возвращении в Даниловку остановились у бабушки — матери Марии Степановны. Ваня слышал, как часто она упрекала мать за то, что не послуша­лась ее и вышла замуж за бедняка Данилу, хоть были женихи и побогаче; что потащилась она за ним неведомо куда и погубила половину семьи. Однажды не выдержал и вступился за мать подросший сын, а получив отпор (мал еще совать­ся во взрослые дела!), задумался: как бы им свой дом купить? И придумал.

Уговорил мать закупить на лето индюшат. Уж как он за ними ухаживал! Кормил, поил, стерег. А осенью птицу продали. Вырученных денег хватило на небольшой домик. Но радость была большая.

—  Работник мой, хозяин, — радовалась мать. — Однако, в школу тебе пора
идти, сынок, сентябрь на дворе.

—  Вот заработаю зерна на зиму, тогда и пойду, — отнекивался сын и в пятый
класс пришел вместе с первыми морозами.

Видели учителя, как изо всех сил старается наверстать упущенное Иван Лебедев. Помогали. Но программу пятого класса он все-таки осилить не сумел и был оставлен на второй год.

Летом работал прицепщиком на тракторе. Эту должность взрослые охотно уступали подросткам. Приходил домой весь в пыли, но гордый оттого, что тру­дится вместе со старшими.

Через год бригадир тракторной бригады МТС, его родной дядя Дмитрий Степанович, помог Ивану поступить на подготовительные курсы Балашовского аграрного техникума. Директор техникума долго возмущался, когда парень подал ему вместо свидетельства об окончании семилетки справку о том, что Иван Лебедев ходил в пятый класс, но на экзамен по математике все-таки отправил. Учитель математики внимательно анализировал листок, удивленно разглядывая парня, который решил задачу каким-то своим оригинальным способом.

Подготовительные курсы, а затем и аграрный техникум Иван Лебедев окон­чил с отличием и был направлен для прохождения практики в колхоз имени Калинина Балашовского района.

—  Помню, сеяли пшеницу четырьмя тракторами, — вспоминает Иван Дани­-
лович. — Я подошел к бригадиру и говорю: «Надо два трактора перекинуть на
сев чечевицы.

—  Зачем это? — удивился бригадир.

—  А завтра дождь будет. Чечевицу после дождя труднее сеять, а пшеницу
легче, — говорю.

—  Какой дождь? Ни облачка на небе! — загудели мужики, но трактора на
чечевичное поле перекинули.

На следующий день после полудня разразился невиданный ливень, развол­новались колхозники: «Колдун какой-то этот Лебедев!»

С тех пор прислушиваться стали к советам молодого агронома, шапки при встрече снимали, а потом долго еще использовали в хозяйствах его методы, например, высевания горчицы вперемешку с песком. Чтобы всходы проры­вать не нужно было.

По душе пришелся Иван Лебедев труженикам села. Председатель убеждал его остаться в их хозяйстве. Но пришлось вернуться в техникум, где выпускник получил распределение на постоянную работу в Каракалпакию.

3

С огромными трудностями добрался до места назначения — Тахта-Купырской МТС. Язык, культура, обычаи — все незнакомое. Кроме того, пришлось осваивать опыт выращивания хлопка. А вскоре узнал от директора хозяйства о государственном решении — создании в Тахта-Купыре агрохи­мической лаборатории. Иван уже представлял, как возьмется за интересную работу, и даже подбирал на полях образцы для будущих опытов, но пришла повестка явиться на призывной пункт военкомата. Ивана Лебедева призвали в пограничные войска.

Проходил срочную службу на заставе Гасанкули 67-го пограничного отряда в горячих песках Каракумской пустыни. Сначала курсантом полковой школы, где готовили младший командный состав. Строгая дисциплина, муштра, бес­прекословное подчинение казались невыносимыми, но тот, кто выдержал ее систему, на всю жизнь стал другим человеком. Старания и успехи курсанта Лебедева в боевой и политической подготовке неоднократно поощрялись. Он был лучшим во всем. И не случайно.

— Я не боялся идти в армию и сознательно готовился к службе, — признает­ся Иван Данилович. — У меня было много значков — и ГТО, и «Ворошиловский стрелок», и медицинский…

После окончания полковой школы курсанту Ивану Лебедеву было присвоено самое высокое звание — помощник командира взвода, и на его гимнастерке поя­вились сразу три треугольных знака отличия.

Основную службу начал на заставе Иленджа политруком.

В декабре ] 940 года Ивана Лебедева послали в Ашхабад, на курсы для полит­руков, не имевших офицерских званий.

Лекции там читали военные специалисты, и они не скрывали того, что гитле­ровская Германия оккупировала Европу и подошла к западным границам СССР, что международная обстановка накалена до предела.

В январе 1941 года, отслужив срочную службу в армии, в офицерском зва­нии младшего политрука, вернулся в свою Даниловку. Отдохнул немного и за дело взялся. Предложили работать агрономом на два колхоза — имени Молотова и «Красный Октябрь». Соскучившись по земле, с утра до ночи пропадал на полях. Качественно провел посевную, дождался всходов. Искренне радовался, определяя примерную урожайность, глядя на ослепляющее солнечное цветение горчичных полей. Как мечтал о предстоящей жатве! Ведь до него в этих колхозах сеять — сеяли, но никогда не косили.

22 июня 1941 года, как обычно, с утра помчался на пшеничное поле. Ведь здесь зрел его первый урожай. О том, что началась война, узнал только вечером. На следующий день был в военкомате. И уже другие судьбоносные поля и реки предстояло перейти и переплыть агроному и политруку Ивану Лебедеву.

4

Политрук Лебедев прибыл в 294-ю стрелковую дивизию, которая только еще формировалась. Думал, сразу получит винтовку и пойдет громить врага. Но не тут-то было. Суматоха кругом, неразбериха. Нелегко ему пришлось в эти первые дни войны. Традиционными патриотическими лозунгами о том, что «от Москвы до Британских морей Красная Армия всех сильней», солдат уже не воспитаешь. Сказать правду политработники не могли, да и сами порой ее не знали. Поэтому придумывали всякие отговорки насчет внезапности нападения, нерасторопности некоторых командиров и т. д. и т. п.

А немцы продвигались вглубь страны, подходили к Ленинграду, Сталингра­ду. С замершими сердцами следили будущие воины за сводками Совинформбюро, сообщавшими о военных действиях на Московском направлении. Тогда понял политрук Лебедев, что другими методами надо поднимать боевой дух солдат. Он обратился к истории. Стал рассказывать солдатам о победах Петра Первого в борьбе со шведами, о героических подвигах русского воинства во время Отече­ственной войны 1812 года, о том, как французы и поляки были разгромлены и с позором бежали из Москвы.

— И фашистов прогоним, — убежденно заверял подопечных своей первой
роты Иван Данилович.

И через месяц, отведенный на подготовку к боевым действиям, именно первая рота отличалась от других самыми высокими показателями в боевой и политической подготовке, стойкой уверенностью в победе.

Наконец, по приказу командования дивизию отправили на Ленинградский фронт. Освобождали от врага железнодорожную станцию Мгу.

— С каким воодушевлением и криками «Ура!» бросились мы в атаку! —
покачивает головой Иван Данилович. — Но увы… Шквал пулеметного и мино­метного огня остановил нас. Солдаты повернули обратно — началась паника. Я
метался, кричал, пытаясь остановить отступающих. И в этом первом неудачном
бою был ранен осколком снаряда в голову и в руку.

В военно-полевом госпитале осколок удалять не решились — отправили сна­чала в Вологду, а затем в глубокий тыл, в город Свердловск.

— Какое счастье! Осколок пробил череп, но не задел мозг, — радуется вете-­
ран. — Конечно же, сделали операцию, осколок извлекли, но меня еще на пару
дней задержали, чтоб окреп. И направили в 65-ю морскую стрелковую бригаду
комиссаром батареи PC, а позже назначили комиссаром первой батареи.

До сих пор помнит Иван Данилович первую встречу с вверенными ему воинами.

Попросил построить батарею. Глянул комиссар на них и онемел: обтрепан­ные стоят, чумазые, чернее сажи. И в землянках у них непорядок: ни окон, ни дверей, ни ступенек. Садятся на задницу и съезжают внутрь, а там тесно и темно. Приказал комиссар принести ведро воды, кружку и говорит: «Ну что ж, бойцы, начнем с умывания. Следуйте примеру!» Разделся до пояса, вымылся, еще и январским снегом обтерся.

Затем умытая батарея принялась обустраивать свой быт. За несколько дней, дружно взявшись за работу, соорудили новые просторные землянки в три наката, укрепили огневые позиции. Приятно было видеть, как молодые крепкие ребята, соскучившиеся по конкретной мужской работе, преображаются на глазах.

И еще одно важное нововведение произошло в батарее, а затем и в дивизио­не, по инициативе комиссара Лебедева. Через несколько дней после его приезда в бригаде случилось ЧП — у солдата украли хлеб. Заинтересовался комиссар вопросом организации питания молодых бойцов и увидел, что хлеб им выдают одинаковыми пайками. И кому-то его всегда не хватает, а кто-то доедает нехотя. ]

—  А что, если не делить хлеб на пайки, а выдавать по расчетам на два дня?− поделился Иван Данилович своими соображениями с другими командирами.

—  Не получится, невозможно! — отговаривали они его, но эксперимент
поддержали.

Старшина каждого расчета получил хлеб сразу на два дня. Смотрят командиры — съели бойцы весь хлеб за день. Выдали еще на два дня, и снова съели весь хлеб за день. Что делать? Рискнули командиры в третий раз. И хлеб остался. Насытились бойцы. С тех пор у каждого расчета хлеба было вдосталь. Высокопрофессиональная идейно-воспитательная работа комиссара Лебедева не осталась незамеченной командованием. Спустя два месяца двадцатишестилетний офицер был назначен комиссаром артилле­рийского дивизиона- Но и это не устраивало деятельного, ищущего, стремя­щегося к познанию комиссара. Он был молод, и военные действия, в кото­рых участвовал на Карельском фронте, казались ему недостаточно серьез­ными. Поэтому, не раздумывая, согласился, когда ему предложили поехать на курсы по подготовке заместителей командиров артиллерийских полков в город Горький. Но и там не пришлось ему доучиться до конца. Прибыл представитель Управления Воздушно-десантными войсками за пополнени­ем. Иван Данилович вызвался сам и друзей своих сагитировал: чего, мол, мы тут будем штаны протирать? Воевать нужно идти, медали зарабатывать, чтоб домой не стыдно было вернуться.

5

Так оказался капитан Лебедев заместителем командира артиллерийского дивизиона 5-го артполка 10-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, в кото­рой началась его настоящая война и, к сожалению, настоящие боевые потери.

—  Особенно жестокими были бои под Старой Руссой. Поступил приказ
взять город штурмом. Тщательно разрабатывался план операции. Но город мы
не взяли. Немцы двинули против нас свои знаменитые «тигры». Кроме того,
наша дивизия находилась в очень неблагоприятных условиях — мы воевали на
открытой местности и были видны как на ладони. Да еще наши танки застряли
в болоте… В общем, это был кромешный ад, — вспоминает Иван Данилович,
передавая мне свои ощущения, и страшные картины тех далеких событий встают
перед моими глазами одна за другой.

Дивизия в том бою понесла большие потери и в людях, и в технике, но все же готовилась ко второй атаке. Она не состоялась, так как фашисты ушли из про­рыва, опасаясь повторного наступления русской дивизии.

Из-под Старой Руссы понесшую потери дивизию отправили в Харьков для пополнения, а 12 августа 1943 года 10-я гвардейская воздушно-десантная дивизия уже в обновленном составе стояла южнее Кременчуга. Ей предстояло форсиро­вать Днепр. Известно, что самый сложный участок на войне — водные преграды. И больше всего боевых наград получали воины после их преодоления.

Иван Данилович со своим артдивизионом раньше других прибыл на берег Днепра. Окопались на высоком бугре, установили орудия. И вдруг, разглядывая в бинокль противоположный берег, обнаружил командир Лебедев вражеские окопы. Тут же, приведя дивизион в боевую готовность, отдал команду ударить по врагу. Раздался орудийный залп — прогремели взрывы. Без единого выстрела в ответ, уцелевшие фашисты бросились бежать.

—  Узнаю твой по-­
черк, бог войны, — по-­
жал руку Лебедеву Ге-­
нерал.

И началась пере­права. На лодках, на различных подручных средствах в воду бро­силась пехота. А Днепр в том месте самый раз-ливистый и широкий. Помните, у Гоголя: «Ред­кая птица долетит до середины Днепра…» А тут восемнадцатилет­ние мальчики 1926 года рождения…

Саперы подогнали понтоны. И тут Иван Данилович обращается к генералу Рыжову с просьбой перевезти на другой берег два орудия, пока подоспеет запа­здывающая дивизия.

Погрузили машины и пушки на понтоны и — на воду. Доплыли до середины реки, как вдруг откуда ни возьмись заревели в небе два немецких истребителя и пикируют прямо на понтон.

«Вот и напросился, все — крышка», — пронеслось в голове Лебедева.

Тяжеленные бомбы, подняв огромные волны и едва не опрокинув понтоны, со страшным визгом упали в воду рядом.

Благополучно достигли берега. Машины с прицепленными к ним пушками с трудом продвигались по крутому склону реки вверх. Только подтянули орудия к выгодным огневым позициям, как немцы пошли в атаку. Седьмой пехотный полк оказался единственным на этом берегу, да те два орудия, которые Иван Данило­вич перевез на понтоне. Необходимо было срочно поддержать пехоту. Опытные артиллеристы быстро произвели необходимые расчеты и ударили по наступа­ющим врагам со всех флангов. Фашисты залегли. Пехота поднялась в атаку, не встретив больше сопротивления.

— Ну и рисковый ты, Лебедев, — восхищались потом наблюдавшие за боем
сослуживцы.

«А как на войне без риска? Ведь здесь каждый день в глаза тебе смерть загля­дывает», — мысленно отвечал он им.

— Вы знаете, я смерти не боялся, — искренне признается мне Иван Дани-­
лович, прерывая свой рассказ. — Мне всегда хотелось что-то придумать, сде-­
лать, усовершенствовать, чтобы легче было громить врага, чтобы идти вперед
и вперед к победе.

И это было чистой правдой. Какой бы участок работы на фронте, а потом и в мирной жизни, ему ни поручали, он наводил там полный порядок, проявляя свои врожденные качества лидера, отличаясь необыкновенным даром видеть и понимать людей, использовать все свои знания и опыт им во благо.

Вот и там, на Днепре, проявил Иван Данилович свою смекалку.

14 октября 1943 года готовились отражать атаку вражеских танков. Артил­лерийскому полку Лебедева выпало не очень удобное место для расположения: пригорок, склоном направленный в сторону немцев, а рядом пожня — огромное скошенное ржаное поле. Как ни укрепляйся — на виду у врага. Приказал тогда командир снять с орудий щиты. Наблюдал в прежних боях, как вражеские снаря­ды, ориентируясь именно на щиты, вдребезги разбивают и пушки, и расчет.

«Под трибунал пойдем вместе! Это же демонтаж боевого оружия!» — угро­жающе кричал ему генерал.

Отстоял свою позицию — сняли щиты с орудий, окопались, соломой землю присыпали и стволы пушек обмотали. Замаскировались — отойди на пятьдесят метров — ничего не видно.

—  Фашисты никак не ожидали, что советские войска устроят засаду на
открытом, голом поле, а не за пригорками и перелесками, и рванули именно по
полю. Считал я танки, считал, до семидесяти досчитал и плюнул: чего их счи-­
тать — бить их надо! Ну, мы и лупанули! — довольно восклицает Иван Данило-­
вич. — Опешили они — откуда бьют? А по стволу без щита попробуй попади!

Первая атака была успешно отражена. И тогда в атаку двинулись «тигры» и «пантеры». Наши пушки не пробивали их двадцатисантиметровую броню. Но когда снаряд, начиненный двадцатью одним килограммом тола, разрывался на броне, то от силы взрывной вибрации погибал экипаж внутри, глох мотор, и танк выходил из строя.

Неимоверно тяжелой была та схватка с врагом, и хоть атака была отражена, четыре «тигра» прорвались в тыл и вышли на высоту, с которой просматривался простор до самого Днепра.

Командир полка приказал капитану Лебедеву уничтожить танки. Иван Дани­лович, вспоминая тот боевой эпизод, до сих пор удивляется, каким образом он сумел незамеченным пройти перед танками противника, развернуть гаубицу и вывести их, все четыре «тигра», из строя.

—   Товарищ полковник, приказание
выполнил, — доложил боец.

«Хорошо», а не «спасибо», только и услышал в ответ.

Это потом уже, после окончания боев на Днепре, в дивизии появился команду­ющий артиллерией дивизии полковник Горобец и учинил Ивану Даниловичу настоящий допрос, подробно расспраши­вая его обо всех военных действиях, поме­чая что-то в блокноте.

—   Будем представлять вас, капи-­
тан Лебедев, к званию Героя Советского
Союза, — поднимаясь из-за стола и пода-­
вая руку на прощание, сказал полковник.

. — Мои товарищи артиллеристы не хуже воевали, — скромно ответил Иван Данилович и от радостного чувства, охва­тившего его в тот момент, как-то быстро отмахнулся.

«Звездами Героев не разбрасываются, и таких, как я, — тысячи. Да и представ­ление о награждении могут перечеркнуть в какой-нибудь штабной инспекции», — промелькнула мысль.

— И только когда 20 декабря 1943 года в газете «Правда» был опубликован
Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского­
Союза 29 воинам из нашей 10-й гвардейской дивизии, среди которых увидел
и свою фамилию, от счастья перехватило дыхание, — доверительно признается
Иван Данилович.

6

С победоносными боями прошла 10-я гвардейская дивизия не только по родной земле. Народы Молдавии, Болгарии, Венгрии, Румынии, Югославии встречали советских воинов весенними цветами и слезами искренней радости. Много городов, поселков, деревень освободили от фашистского нашествия сол­даты 5-го артполка, в котором непосредственно воевал Лебедев, но особенно запомнился ему день, когда брали украинское село с удивительным названи­ем — Веселые Терны.

Въехали в деревню на машинах, груженных пушками и солдатами. Соскочил Иван Данилович с подножки ведущей машины возле первой хаты и спрашивает:

—   Немцы в деревне есть?

—   Та Hi, не знаэмо… — как-то странно отвечает хозяин.
Смотрят бойцы, а люди в деревне — нарядные все и пьяные!

С ведрами, полными виноградного вина, вышли встречать освободителей, и каждый за честь считает из своего ведра зачерпнуть и поднести кружку артил­леристу.

Победу встретил в Австрии. С боем 10-я гвардейская воздушно-десантная дивизия взяла город Грац. Война окончилась. Сказать, что радовались, — значит ничего не сказать. Стоял сплошной страшный рев. Дошедшие до победного рубе­жа солдаты не стеснялись слез. Встречая долгожданную Победу, они прощались с однополчанами, делившими с ними все тяготы долгих военных верст.

7

       После войны Иван Данилович мечтал вернуться в родную Даниловку, к своей гражданской профессии агронома, почувствовал, как истосковалась его душа по мирным полям. Мечтал снова растить хлеб, обзавестись семьей, ведь дома его

ждала любимая девушка Аня ждала любимая девушка Аня. Всю войну ждала, как и обещала. Да и понимал, что офицерские погоны майора придется снять — нет у него военного образования.

Судьба распорядилась по-другому. Высшее командование, как оказалось, заботилось не только об обеспечении армии военной техникой и боеприпасами, поднятии морального духа, но и о судьбе каждого воина. В первые послевоенные дни многие молодые ребята, проявившие отвагу и мужество на полях сражений, были направлены на учебу в военные учи­лища. Майора Лебедева командировали в Московскую военную академию имени Фрунзе, где он провел четыре года.

Затем по распределению уже подпол­ковник Лебедев был направлен в Минск, на должность заместителя начальника отдела кадров Белорусского военного округа. Через три года стал начальником четвертого отдела в Управлении боевой подготовки.

Хлопотная это была служба. Сначала мотался по воинским частям, подбирал способных командиров-руководителей, наблюдал, распределял должности, и за все нес персональную ответственность.

Затем курировал подготовку к службе в армии учащихся средних школ и переподготовку офицеров запаса. И здесь налаживал работу военруков, подбирал вместе с ними преподавателей, обеспечивал школы необходимым спортивным и инвентарем и учебной техникой. Дома почти не бывал — все командировки да командировки…

Спустя несколько лет предложили Ивану Даниловичу возглавить областной военкомат, сначала в городе Молодечно, а затем в Гродно. Таким образом, в 1956 году Лебедев оказался в городе над Неманом — еще одной судьбоносной его реки. Здесь живет и сейчас.

Особо запомнился военкому первый день работы в новой должности. В этот день должна была состояться отправка призывников на места прохождения службы. Прибыли машины, приехали «купцы», а ребята — в нетрезвом состо­янии. И в таком вот виде погружают их на машины и отправляют. Понимал, что народ­ную традицию проводов в армию за один день не изменишь, но положение дел исправ­лять надо было срочно. И опять взялся Иван Данилович наводить порядок. На следующий день вместо трехсот человек, прибывших на призывной пункт, отобрали только сто. Остальных, нетрезвых, отправили по домам. А кто их будет еще раз провожать? Вот и являлись через день-другой в надлежащем виде. Не раз приходилось и офицеров на гауптвахту садить за непозволительное их рангу поведение, а призывников отправлять со своими, гродненскими. Покатился слух по стране про грозного гродненского военкома, и безобразия прекратились.

Тридцать лет проработал Лебедев на раз-­
ных военных должностях, но однажды, рань-­
ше обычного вернувшись домой, сообщил
удивленной жене: «Все, отвоевался я». На что

С заботой о мирном хлебе.

его дорогая Аннушка, с которой они прожили более шестидесяти лет, вырастили двух сыновей, — кста­ти, пошедших по стопам отца и ставших кадровыми военными, — хорошо зная характер мужа, только улыбнулась.

Не мог Иван Данилович сидеть сложа руки на пенсии. Пробовал себя на разных работах. Был даже одно время председателем общества охотников и рыболовов. Повышенное чувство ответственности и несговорчивость с некоторыми представителями власти в вопросах несвоевременного истребления животных не позволили ему долго продержаться на этой, казалось бы, простой должности. Ощутил удовлетворение от своего труда только тогда, когда возглавил отдел кадров в Гродненском государ­ственном университете имени Янки Купалы, где проработал тринадцать лет.

— Всю жизнь меня тянуло к земле, — заверша­етповествование. — Не зря, видно, в агротехникуме
меня прозвали — «Земля». И я вернулся к ней. К своим полям. Любимую агрономию применяю на дачном   участке, опыты разные провожу. Даже по белорусскому телевидению о моих экспериментах рассказыва­ли сад оводам-любителям. Так что все в порядке.

Порядок… Пожалуй, это ключевое слово в его жизни. Отсюда — порядоч­ность, организованность, дисциплина, верность долгу, семье, наконец, самому себе. А главное, что этот порядок в своей судьбе он всегда наводил сам. Жизне­радостный, энергичный, доброжелательный, он до сих пор активно участвует в работе областного совета ветеранов, выступает в трудовых коллективах и учеб­ных заведениях города, перед призывниками и во время принятия присяги моло­дыми воинами, на митингах и торжествах города. Жизнь продолжается — и вот уже двухлетняя правнучка пробует звонить прадеду по телефону.

…I was over the moon!¹ Переполненная необъяснимым светом встречи, а быть может, ощущением выполненного долга и перед своим отцом — ветераном Великой Отечественной войны, дошедшим до Берлина, участвовавшим в штурме Рейхстага, а затем долгие годы на примерах героического прошлого нашей Роди­ны на уроках истории в школе воспитывающий молодое послевоенное поколе­ние, — возвращалась я по весенним улицам нашего мирного солнечного города. И темные воды Немана не казались мне уже такими угрюмыми, а зеленый луг перед разросшимся микрорайоном с таким соответствующим моему настроению названием — «Форты», густо усыпанный цветущими одуванчиками, напоминал сияние горчичного поля.

— У каждого в судьбе свои поля и реки, и каждый должен перейти и пере­
плыть их сам, — подумалось мне. А ведь это начало стихотворения! Я знала —
оно обязательно сложится. И еще, я теперь точно знала, что 9 мая обязательно
приду на митинг в городской парк, к памятнику Неизвестного Солдата. Я буду
стоять в толпе нарядных гродненцев, смотреть в подернутые грустной дымкой
воспоминаний глаза ветеранов, на парадных кителях которых будут сиять боевые
и юбилейные ордена и медали, и в моих руках будут гореть два букета алых гвоздик.­
Один — для павших смертью храбрых. Другой — для Ивана Даниловича
Лебедева — почетного гражданина города Гродно, Героя Советского Союза, а
теперь и моего героя.

Почетные граждане г.Гродно Почётные, Почётные граждане